Прошло почти 80 лет, как отгремели последние залпы Великой Отечественной войны. Но до сих пор в наших сердцах отдаются пронзительной болью людские страдания, пережитые в той войне. И сколько бы ни прошло времени, память возвращает нас снова и снова к тем страшным событиям военных лет.
Я отношусь к поколению детей той войны. Нас тоже с каждым годом все меньше… А участников войны, которые были в самом пекле и могли поделиться воспоминаниями с нами, осталась горстка. Мне уже много лет, но до сих пор во мне живут воспоминания о войне из моего детства, из прожитой жизни. Пока жива, посчитала своим долгом поделиться ими.
Я хочу рассказать о фронтовой истории моей семьи. Пусть мои воспоминания будут данью памяти моим близким-фронтовикам. Все они уже ушли в мир иной…
В нашей семье на фронт ушли четверо мужчин. Первым ушел добровольцем мой папа – Абиш Байтанаев, 1910 года рождения. Ушел, несмотря на то, что у него было больное сердце. Далее были призваны на фронт Амантай Байтанаев, 1922 г. рождения, племянник папы; Абдулризак Байтанаев, 1921 г. рождения, младший брат папы; Саябек Алтынбеков, 1920 г. рождения, младший брат мамы.
Кроме папы по возрасту все они были еще мальчишками. Забегая вперед, скажу, что вернулись не все. Папа вернулся в 1943 году, был демобилизован по состоянию здоровья. Амантай вернулся в 1944 году. Он был тяжело ранен, долго находился в госпитале. Из-за гангрены ему ампутировали левую руку. Саябек Алтынбеков воевал почти до конца войны, вернулся глубоким инвалидом, без одной ноги и одного глаза. Младший брат папы Абдулризак пропал без вести. О его трагической судьбе я расскажу ниже, более подробно.
Послевоенная жизнь у папы состоялась. Он стал человеком науки, отцом многодетной семьи, нас было пятеро. Амантай Байтанаев – широко известный писатель Казахстана, тоже многодетный отец. Брат мамы – Саябек так и не оправился от боевых ранений и умер молодым. Когда папа ушел на фронт, моя мама Мырзай Алтынбекова осталась с двумя малолетними дочерями и беременная мной.
Работала она педагогом в школе-интернате, где обучалось много детей-сирот. Родилась я в августе 1941 г. По рассказам мамы, в этом же роддоме кроме нее рожали еще семь женщин, ее коллег. Удивительно, у всех родились девочки. Все радовались этому событию. По народному поверью, если рождались девочки, это предвещало мир и прекращение войны. Но не случилось…
Проклятая война длилась почти четыре года. Какое дать мне имя, мама не задумывалась. Однажды маму пришли навестить ее воспитанницы. Они стояли под окном роддома и просили назвать меня Светланой – ведь так звали дочь Сталина. Исполнить желания детей-сирот – это святое. Так считала мама, лелея в душе надежду на возвращение живым отца своих детей.
Так появилась я – темненькая казашка Светлана. Чтобы как-то выжить, мама с детьми перебралась из города Чимкента в аул к бабушке в Шаульдер. С бабушкой еще жили папины сестры. В войну вместе держаться все же было легче.
Так как после мобилизации мужчин на фронт не хватало кадров, маму сразу назначили заведующей районо (районный отдел народного образования). Маленькая, хрупкая женщина садилась на лошадь и объезжала сельские школы, где в военных условиях нужно было наладить учебный процесс. Мне было всего два месяца. Пешком, за несколько километров, по пыли, в жару меня носили несколько раз в день к маме кормить грудью на работу.
В один из солнечных осенних дней бабушка получила сообщение, о том, что ее сын Абдулризак из пункта сбора в Чимкенте отправляется на фронт и будет проезжать в определенное время станцию Шаульдер железнодорожным составом.
В то время призывников увозили на фронт товарным поездом. Стали готовиться. Бабушка набрала разных домашних вкусностей, огромные душистые осенние дыни с ее бахчи. Всей огромной семьей, состоящей из женщин и детей, направились на железнодорожную станцию, где пришлось даже заночевать. С волнением ждали состав. Особенно бабушка. Она все время курила.
Наконец показался состав и стал приближаться. Но поезд почему-то не снижал скорости, не собираясь останавливаться. Замелькали товарные вагоны, на платформе которых, свесив босые ноги с задранными штанинами, сидели молодые ребята, пели песни, смеялись. Бабушка пыталась среди них разыскать глазами своего сына. Как она рассказывала, от волнения на какое-то время она как будто ослепла, глаза замутились, перед глазами все сливалось. Она не могла ничего разглядеть.
И в это время она услышала родной голос сына и его протяжный, пронзительный крик: «Апа-а-а-а!..» Этот крик всю оставшуюся жизнь болезненным эхом отдавался в ее сердце. Всю обратную дорогу они плакали. Я тоже мать и глубоко понимаю переживания бабушки о сыне. Вспоминая этот эпизод из жизни бабушки, я всегда плачу, сдержать слезы невозможно…
А потом пошли нескончаемые дни томительного ожидания весточки с фронта. Со слов бабушки, от Абдулризака было всего пару писем. Потом длительное молчание. Через несколько месяцев бабушка получила извещение о том, что сын пропал без вести.
Вся дальнейшая жизнь прошла в ожидании какой-либо вести о сыне. После войны мой папа долго искал своего брата, делал запросы в различные военные инстанции, но тщетно. А бабушка все ждала, она даже ходила к гадалкам. Меня она всегда брала с собой. Помню, как одна гадалка убедила бабушку, что сын жив и находится в пути домой. Нужно готовить той. Бабушка по-настоящему поверила. И ждала...
Моя бабушка давно ушла в мир иной. И, если он есть, наверное, только там она нашла своего сыночка.
Прошло много лет… Как-то на глаза мне попалась статья из журнала о Ржевском мемориале, памятнике павшим воинам-казахам в Великую Отечественную войну. Статья была иллюстрирована небольшой фотографией фрагмента списка имен воинов на мраморе. И среди них – о чудо! – Байтанаев А. Мы были потрясены и, конечно, уверены, что это он, наш Абдулризак. Вспоминаю, это был 2011 год.
В архивах на сайте Министерства обороны РФ мы нашли долгожданные сведения о моем дяде. И вот что мы узнали о нем. Очевидно, он попал на Западный фронт. Его фамилию мы нашли в списке военнопленных, попавших в лагерь Дулаг 130 в городе Рославль Смоленской области. Следовательно, он не был захоронен в Ржевском мемориале, там был однофамилец.
Пишу дословно: «Байтанаев Абдулризак. Документ о в/п. Дата рождения 1921 г. Причина выбытия: попал в плен. Лагерь: лагерь Рославль. Дата пленения: не позднее 02.11.1941 г. Источник информации РГВА (российский государственный военный архив). Фонд ист. информации:1509 Опись ист. информации: 1 Дело ист, информации: 4».
Вторую запись мы нашли в лазаретных тетрадях рославльского концлагеря Дулаг 130, которые велись военнопленными медсестрами на русском языке. Запись следующая: «1509 Л – 1 – 4 542 Байтанаев Абдулризак 1921 Казахстан, Казахстанская ССР, Чимкентский рн, Шаульдерский сс. Общее истощение».
Вот и все… Такова короткая трагическая судьба моего дяди. К счастью, в лазаретных тетрадях сохранились имена и данные около 4500 военнопленных по всему СССР. Среди них и мой дядя. При отступлении немцы забрали тетради с собой. Они были обнаружены в Германии частями НКВД и попали в РГВА и только в феврале 2011 года стали достоянием общественности.
Я прочитала все, что написано в интернете об этом лагере. Он действовал с августа 1941 г. до сентября 1943 г. В нем собирали военнопленных с разных районов боевых действий Западного фронта: из Орла, Калуги, Вязьмы, Юхнова и т.д. Их доставляли до лагеря пешим строем, под конвоем. По пути многие умирали от истощения или были расстреляны.
Немцы планировали в дальнейшем здоровую рабочую силу отправить на работы в Германию. В публикациях про Дулаг 130, описанных со слов свидетелей, нечеловеческие условия содержания пленных – голод, холод, болезни, расстрелы, при которых выжить просто было невозможно. С содроганием, зажав себя, я мужественно дочитала.
Лагерь был рассчитан на 30 000 военнопленных, но в нем находилось до 100 000. В лагере умирало ежедневно более 100 человек, а в зимнее время от 400 до 600 человек. Бараки были полуземляного типа, с земляными полами. Наземные и подземные воды заливали бараки, и пленные ложились прямо в грязь.
Зимой пол представлял ледяную поверхность. Два барака с каменными полами брались боем. Людей напихивалось туда немыслимое количество. Утром задавленные трупы падали на пол. Бараки не отапливались. Все пленные были мокрые, а сушиться было негде. Разжигать огонь запрещалось, хотя местные крестьяне были готовы обеспечить дровами.
В лагере выдавали два раза в день по пол-литра баланды (одна-две ложки ржаной муки с отрубями в 1 л воды) и один раз в 4-5 дней по 150-200 г хлеба на человека. Пунктов раздачи пищи было всего три на такое большое количество пленных. Колонна за пищей выстраивалась под открытым небом в любую погоду, и стояли в ожидании по 10-11 часов. Медицинская помощь в лазаретах практически отсутствовала, даже не производились перевязки ран. В день выдавали только по два бинта на палату. Когда вскрывали повязки, то под бинтом кишели черви.
Мог ли в таких условиях выжить двадцатилетний мальчишка из далекого казахского аула, не знавший языка и не подготовленный к бою. Вопрос, конечно, риторический. Можно домысливать, как такие молодые ребята, почти дети, в первые месяцы на фронте попадали в окружение и вражеский плен. Ведь только в октябре наш Абдулризак проезжал через родную железнодорожную станцию Шаульдер, а в начале ноября был пленен. В карточке нет даты смерти, но это уже неважно…
За период существования лагеря было уничтожено 130 000 военнопленных и пленных из числа мирного населения – женщины, старики, дети. Еще было расстреляно примерно 600 человек из числа еврейского населения. Перед отступлением большое количество пленных расстреляли, а остальных сожгли заживо вместе с бараками.
В Рославле есть Вознесенское кладбище – место захоронения погибших в лагере и расстрелянного местного населения. По рассказам свидетелей тех времен, были вырыты глубокие ямы, их – 42. Трупы в них уложены штабелями, в несколько рядов. Многострадальный город Рославль опустел. До войны здесь проживало 41 480 человек. За 784 дня бесчинства немцев население города сократилось до 7 400 человек.
Мемориал на Вознесенском кладбище представляет огромную изломанную прерывистую линию из железобетона. Эта линия символизирует изломанные, искалеченные войной судьбы людей. Как известно, были немецкие концлагеря в Освенциме, Бухенвальде, Дахау.
Весь мир знает об этих лагерях, о них сняты фильмы, много публикаций. В концлагере Рославля погибло 130 000 пленных. Только занявшись поиском своего дяди, я узнала про этот лагерь и об ужасах, которые творили там фашисты. К сожалению, публикаций недостаточно и мало кто знает историю этого чудовищного лагеря.
Тысячи молодых советских ребят, почти дети, в первые дни и месяцы войны останавливали триумфальный марш врага на Москву на час, на два, на сутки. В тех первых кровопролитных боях они противостояли отборным кадровым войскам вермахта, не знавшим поражений в Европе. Но они не смогли победить двадцатилетних юношей, которые шли в атаку против них с любовью к родной земле, к своим матерям. Они воевали яростно, самоотверженно и уже этим совершили свой подвиг – их жизни были среди первых, положенных на алтарь будущей Великой Победы.
Нет «без вести пропавших», есть воины, защищавшие свою Родину, их судьбы слиты в одну братскую могилу. Об этом нужно говорить, рассказывать, кричать, показывать. Пока мы живы, нужно помнить и знать об ужасах войны.
Светлана БАЙТАНАЕВА, Москва
